Предисловие. Игорь яковлевич фроянов Пособие для абитуриентов

Справка: Родился в 1936 году. Доктор исторических наук, профессор кафедры истории России с древнейших времён до ХХ в. исторического факультета Санкт-Петербургского Государственного Университета, член Союза писателей России. Автор книг: «Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории» (Л., 1974), «Киевская Русь: Очерки социально-политической истории» (Л., 1980), «Города-государства Древней Руси» (Л., 1988, в соавторстве с А.Ю.Дворниченко), «Киевская Русь: очерки отечественной историографии» (Л., 1990), «Мятежный Новгород: Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX - начала XIII столетия» (СПб., 1992), «Древняя Русь: Опыт исследования истории социальной и политической борьбы» (М.; СПб., 1995), «Рабство и данничество у восточных славян (VI-X вв.)» (СПб., 1996), «Октябрь семнадцатого (глядя из настоящего)» (СПб., 1997), «Былинная история. Работы разных лет» (СПб., 1997, в соавторстве с Ю. И. Юдиным), «Киевская Русь. Главные черты социально-экономического строя» (СПб., 1999), «Начала русской истории. Избранное» (СПб., 2001), «Драма русской истории. На путях к опричнине» (СПб., 2007), «Молитва за Россию» (СПб., 2008).

- Игорь Яковлевич, как бы Вы оценили состояние современной русской исторической науки? Чего в ней больше: обретений или потерь? На работы каких современных историков Вы бы обратили особое внимание?

Современная историческая наука ныне находится в состоянии некоторой растерянности и замешательства. Произошло крушение советской исторической науки, которая опиралась на марксистские фундаментальные основы теории исторического процесса. Сейчас идёт поиск новых фундаментальных основ познания истории. Утверждать, что этот поиск завершился, мы не можем. Поэтому, я бы сказал так, что современная историческая наука переживает время поиска, и в лучшем случае, она вошла в начальный период своего становления. Многое в ней напоминает то, что было на протяжении 20-х - начала 30-х годов прошлого века, когда происходило формирование советской исторической науки. Отличительной особенностью указанного времени и дня нынешнего является интенсивная публикация источников, не попавших дотоле в поле зрения специалистов. В этом расширении круга источников, вводимых в научный оборот, нельзя не видеть положительной работы, проделанной современными историками. Есть, конечно, и негативные моменты. К ним относятся попытки огульного отрицания достижений советской исторической науки, стремление подвергнуть ревизии труды советских историков, больше того - окарикатурить и оболгать историю русского народа, особенно советскую эпоху. Вы, наверное, помните, что поход против русской истории начался с благих якобы намерений ликвидации в ней так называемых белых пятен, а закончился постыдным ее очернительством. В результате русский народ был представлен ленивым, безынициативным, пребывавшем в оцепенении и парадигме тысячелетнего рабства. Плохую службу сослужил, на мой взгляд, и торопливый, прямо-таки пугливый отказ от марксистской теории истории. Здесь наши историки явно переусердствовали. Во всяком случае, распространяемые в их сообществе слухи о научной несостоятельности марксизма оказались во многом преувеличенными и преждевременными. Об этом свидетельствует переживаемый сейчас мировым хозяйством финансово-экономический кризис, в условиях которого заметно возрос спрос на марксистскую литературу, а книга К.Маркса «Капитал» стала, как говорят, довольно читаемой на Западе, в частности в Германии. Мне кажется, что разработка современных теоретических основ исторической науки должна сочетать новейшую цивилизационную теорию с марксистским учением о формациях, что позволит, надеюсь, исследователям установить, с одной стороны, специфику, своеобразие исторической жизни народов планеты, принадлежащих к разным цивилизациям, а также выявить у них нечто общее, лежащее в плоскости формационного, т.е. стадиального развития, - с другой. Что касается Вашего последнего вопроса, замечу: коль мы с Вами констатировали, что сейчас российская историческая наука находится в стадии становления, то работы отдельных историков я бы воздержался как-то особо выделять. А по правде сказать, хвастаться, в общем-то, нечем. До сих пор не превзойдены (и вряд ли будут скоро превзойдены) исследования советских историков Б.Д. Грекова, С.В. Юшкова, С.В. Бахрушина, В.В. Мавродина, М.Н. Тихомирова, Л.В. Черепнина, Б.А. Рыбакова, С.Б. Веселовского, И.И. Смирнова, Б.А. Романова, А.А. Зимина, Н.Е. Носова, М.В. Нечкиной, Н.М. Дружинина и других выдающихся ученых.

- В чем, с Вашей точки зрения, состоит социально-культурное своеобразие русской истории на разных ее этапах?

Необходимо, прежде всего, установить этапы или периоды Отечественной истории, о которых Вы говорите. Я бы наметил несколько периодов в историческом развитии России: 1) Древнерусский период, или Киевская Русь; 2) Московский период, или Московская Русь; 3) Петербургский период, или эпоха Императорской России. Затем следует четвертый период советской истории, а за ним начинается новый пятый период, характеризовать который в каких-то определениях рано потому, что всё находится в состоянии становления, осложняемого нередко хаосом. Нельзя сказать, что все упомянутые периоды представляют собой нечто замкнутое, самостоятельное, независимое друг от друга. То, что было в истории Киевской Руси, во всяком случае, многое из того, что было в этот период, оказалось востребовано в Московский период, и то, что сложилось в Московский период, перешло в Петербургский Императорский период. Я также не думаю, что можно отрывать советский период от предшествующей истории России и видеть в нем что-то совершенно новое, никак не связанное с тем, что переживала Россия на протяжении предшествующего времени. Наоборот, традиции соборности, коллективизма, общинности, преобладание общественного интереса над частным, готовность «положить душу свою за други своя», отдать жизнь за Родину - все это, воспитанное в русском народе веками, органически вошло в жизнь советского общества.

- Какое значение имеет для русской истории отсутствие в Киевской Руси феодализма (на чем Вы настаиваете в своих работах)?

- Отсутствие феодализма в Древней Руси имеет, прежде всего, то значение, что общинная организация, как в сфере социально-экономической, так и в сфере политической (что особенно важно) оказалась не разрушенной. Общинное начало в древнерусский период нашей истории, или в эпоху Киевской Руси, окрепло и конституировалось в своеобразную систему социальных (доклассовое общество) и политических (республиканские институты) отношений, в основе которых лежала непосредственная демократия, являющаяся наиболее эффективной формой демократии, сравнительно, скажем с представительной демократией. Общинно-вечевая Древняя Русь стала судьбоносной школой демократии в истории России. Под знаком общинных форм жизни, общинных институтов следовало так или иначе дальнейшее развитие нашей страны вплоть до эпохи Советов.

- Московская Русь, по Вашему мнению, - это прямое продолжение Киевской?

Мне кажется, что это продолжение развития Киевской Руси, осложнённое внешним вмешательством - татаро-монгольским нашествием. И этот внешний фактор сыграл чрезвычайно важную роль в дальнейшей нашей истории, внёс немало своеобразных черт, но, тем не менее, отрывать Московскую Русь от Киевской Руси и говорить о том, что древнерусский период - это одно, а московский период - совсем другое мы не имеем оснований.

- А в чём выражалось влияние этого внешнего фактора в первую очередь, по Вашему мнению?

Влияние внешнего фактора заключалось, прежде всего, в том, что были созданы такие условия - исторические, демографические, геополитические, военные, - которые способствовали возникновению новых явлений сравнительно с тем, что мы наблюдаем в древнерусский период. Можно говорить о том, что стал меняться социально-экономический уклад. Прежде всего, в сфере аграрных отношений. Если раньше земельная собственность в представлениях знати не имела особой ценности, то в послемонгольский период земля приобретает эту ценность, и мы наблюдаем интенсивное развитие крупного частного землевладения, параллельно которому шло формирование зависимого населения - феодально-зависимых крестьян. Именно в послемонгольский период возникает крестьянство как особый класс земледельцев-производителей, тогда как город постепенно отпадает от деревни, а городское население отделяется от сельского. Поэтому можно говорить о том, что татаро-монгольское нашествие создало такие условия, которые способствовали развитию феодализма в России со всеми последствиями в сфере социальной и политической.

- То есть, от города-государства совершается переход уже к иным формам политической организации?

Да, к иным формам политической организации, к иным формам власти. Меняется природа княжеской власти. Если раньше князь был как бы высшей исполнительной властью общинной организации, вечевой организации, то теперь в нём всё явственнее и явственнее проявляются монархические тенденции и черты. Надо, впрочем, сказать, что князь в Древней Руси потенциально содержал в себе монархические качества и свойства. Необходимы были соответствующие исторические условия для того, чтобы эти качества и свойства проявились в полной силе. И вот татаро-монгольское нашествие создало эти условия, в которых потенциальные монархические свойства князя стали всё более и более интенсивно проявляться.

- Ваша недавняя книга посвящена опричнине Ивана Грозного. Что нового она вносит в объяснение этого во многом загадочного исторического феномена?

Историки обычно объясняют возникновение Опричнины особенностями характера царя Ивана IV, человека будто бы неуравновешенного и даже психически не вполне благополучного. В исторической литературе существует целое направление, психологическое направление (Н.М. Карамзин, В.О. Ключевский, С.Б. Веселовский и др.), объясняющее поступки Ивана Грозного, в том числе и учреждение Опричнины исключительно психологическими мотивами.

- Но ведь пытались историки и социально-экономические и политические предпосылки её найти?

Конечно, пытались. Но они эти предпосылки обычно искали и находили преимущественно в области социально-экономической и политической. Причем за исходный рубеж исторического движения к Опричнине ими, как правило, принимались годы, непосредственно ей предшествующие, а в некоторых случаях - начало 50-х годов XVI века. Я же связываю введение Опричнины с причинами религиозно-политического, церковно-государственного порядка и отношу зарождение этих причин к концу XV - началу XVI века. Именно тогда, по моему мнению, обозначились исторические предпосылки Опричнины. До середины XVI столетия они находились как бы в латентном состоянии и только в 60-е годы того же столетия вырвались наружу, породив столь грозное учреждение, каковым являлась Опричнина.

- А что это за предпосылки? Как-то кратко их можете охарактеризовать?

Неуклонно нарастала угроза национальным основам бытия России. Угроза существованию только что возникшего Святорусского Царства. Эта угроза связывалась с ограничением самодержавной власти - то есть с ликвидацией, по существу, только что сформировавшегося самодержавия.

- То есть, по Вашему мнению, уже можно говорить о существовании в России самодержавия для этого времени?

Да, я думаю, что венчание Ивана IV на царство - это юридическое оформление самодержавия в России. И вот как раз самодержавию и угрожали его противники, сосредоточившиеся в Избранной Раде.

- Какие цели преследовали эти люди, по Вашему мнению?

Цели посягательства на русское самодержавие, ограничения самодержавной власти, создания в России политической системы, схожей с той, что имела место в соседней Польше.

- А может, это и хорошо было бы для России? Такая политическая система?

В тех конкретных исторических условиях это было бы очень плохо, поскольку Русское государство, теснимое со всех сторон врагами, нуждалась в мобилизации сил, в сплочении и единении. А это могла обеспечить лишь самодержавная власть. Народная монархия - вот что скрывалось за термином Самодержавство. Следует также помнить, что «российское самодержавство» складывалось в тесном единстве и взаимодействии с Русской Православной Церковью. Мы наблюдаем, как говорится, симфонию самодержавной и церковной властей, их нерасторжимое единство. Поэтому, когда удары направлялись против самодержавия, то они били и по Церкви, а если они били по Церкви, то они били и по Православию. Всё это было органически тесно взаимосвязано, поэтому ликвидация одного звена влекла за собой ликвидацию остальных звеньев, погружая Россию в состояние религиозно-политического хаоса.

- Кроме того, Вы настаиваете на том, что для Московской Руси существовала серьезная угроза извне, то есть, западные страны уже тогда воспринимали Россию, как геополитического конкурента?

Да, геополитического и религиозного, духовного конкурента. Это восприятие обострилось после падению Византийской империи, после взятия Константинополя турками в 1453 году. Казалось, что с Византией как оплотом православной веры покончено. В ниспровержении Византии в качестве опоры православия были заинтересованы многие на Западе. Прежде всего, представители католического духовенства. Казалось, повторяю, с православием и Православной державой покончено раз и навсегда. И тут, неожиданно, появилась мощное единое государство, которое заявило о том, что является восприемницей Византии и хранительницей православной веры. Вот это-то и вызвало изменение направления удара. С конца XV века начинается постоянное и систематическое, планомерное наступление на Россию. Именно тогда были выработаны вражескими силами приёмы борьбы с Россией. Это - во-первых, идеологическая война в виде ереси; во-вторых, стремление освоить высшую власть: либо захватить её, либо приблизиться к ней, чтобы можно было активно влиять на её политику в угодном для этих сил смысле (позже это будет называться обволакиванием власти); в-третьих, создание опоры внутри страны - то, что сейчас называется «агентами влияния»; и, наконец, в-четвертых, - если не срабатывали все перечисленные средства, - прямое вторжение с последующим расчленением единого государства. И уже в конце XVI века, как ясно из документов, была поставлена задача завоевания и расчленения России. В дальнейшем эта задача решалась на протяжении веков с неизменным постоянством и упорством, пока не была разрешена в конце XX столетия на наших, собственно, глазах.

- Как Вы оцениваете западническо-имперский период русской истории (XVIII - начало XX века)? Какие достижения и противоречия в нем видите?

Мне кажется, имперский период проводит важную грань между старой Русью, Святой Русью и новой Россией. Распался прежний равноправный союз Государства с Церковью, вместо симфонии светской и духовной властей слышится какофония или, так сказать, «сумбур вместо музыки». Тяжесть вины тут ложится в первую очередь на Петра I, упразднившего институт патриаршества, полностью подчинившего Церковь Государству, превратив ее по существу в государственный орган, часть государственного механизма. Менялась не только Церковь, но и «Самодержавство». С этого момента русское самодержавие начинает постепенно эволюционировать, судя по всему, в абсолютизм западного типа со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями, в частности, потерей служебной роли и ответственности перед Богом и людьми. Власть царя становится менее сакральной и более светской, хотя и не до конца секуляризованной. Божественная суть царской власти в России еще сохраняется, сосредоточиваясь главным образом в акте таинства миропомазания и личных переживаний самодержца. Самодержавный трон, опущенный с небес на землю, становится предметом политической игры, домогательств и притязаний, причем нередко со стороны тех, кто лишь по воле случая оказался поблизости от него. Внешним выражением этих перемен были дворцовые перевороты, которыми так богат XVIII век. Но самая главная перемена заключалась в превращении народной монархии в монархию дворянскую. Именно в петровское время закладывается основное противоречие между массой населения и социальной верхушкой, которую всячески поддерживала и оберегала высшая власть, между своекорыстным дворянством и задавленным крепостным правом крестьянством. Это противоречие со временем всё более обострялось, пока, в конце концов, не привело к революционным потрясениям начала ХХ столетия. Россия всё более и более отходила от своих национальных традиций, хоронила, по существу, своё прошлое на пути сближения с Западом, подражания Западу, что с особой наглядностью демонстрировали реформы С.Ю. Витте и П.А. Столыпина, во многом способствующие и даже отчасти предопределившие Февральский переворот и Октябрьскую революцию.

- В чём Вы видите причины распада СССР?

Были причины как внутренние, так и внешние. Начну с первых. Та мобилизационная экономическая, социальная и политическая система, которую создал И.В. Сталин и которая являлась абсолютно необходимой ступенью в развитии советского государства, исчерпала свой исторический ресурс где-то к середине - исходу 50-х годов XX века. И вот тогда, по моему убеждению, надо было начинать реформирование страны. Сталин понимал потребность подобного реформирования, и кое-что предпринимал в этой области, выдвигая на первый план органы государственной управления и советской власти за счет сужения власти КПСС. Не случайно он выражал желание покинуть пост главы партии, оставив за собой должность Председателя Совета министров СССР. Смерть помешала ему осуществить задуманные преобразования. Но уход Сталина из жизни еще более обострил необходимость реформирования советского общества. Оно должно было осуществляться на путях сближения трудовых масс с собственностью и властью. Партийное руководство не ответило на вызов времени. Партийная, советская и хозяйственная номенклатура продолжала править страной, расширяя свои права и сокращая обязанности, т.е. становилась привилегированным сословием, если не классом. Сталин понимал все исходящие от неё угрозы: поставленная близко к собственности и обладающая огромной властью, она внутренне была предрасположена к тому, чтобы освоить и собственность. Поэтому Сталин предпринимал целый ряд мер, сдерживающих её аппетиты, в том числе и репрессивные меры, производя своеобразную селекцию номенклатурных кадров. Однако не куда было деваться: номенклатуру приходилось до поры до времени терпеть и даже подкармливать. На стадии мобилизационного общества номенклатурная «популяция» являлась исторически необходимым социально-политическим элементом, поскольку без нее это общество невозможно было ни создать, ни запустить в работу. Само же мобилизационное общество, позволившее осуществить модернизацию страны в предельно короткий срок, обеспечило, таким образом, внешнюю безопасность СССР (России). Не будь его, русский народ проиграл бы войну с германским фашизмом - самую тяжелую и кровопролитную войну в истории человечества. С изобретением ракетно-ядерного оружия, гарантировавшего внешнюю безопасность нашей страны, отпала потребность в мобилизационном обществе и тесно связанной с ним номенклатуре. Каким путем пошло дальнейшее развитие советского общества? Были сделаны некоторые послабления в экономической, социальной и политической областях. Но они оказались не эффективными: народ расходился с властью, все более отдалялся от нее, что, в конечном счете, обернулось равнодушием к судьбам советского строя. Что касается номенклатуры, ее позиции остались незыблемыми. Они даже усилились вследствие безнаказанности действий номенклатурных чиновников, внедряемой под гул критики культа личности Сталина и осуждения сталинских репрессий. Расцвела теневая экономика, поощряемая номенклатурой и прочно с ней связанная. Новая номенклатурная элита в Центре, на местах и в национальных окраинах ждала своего часа. Нужен был лишь сигнал сверху. И он последовал в виде горбачевской перестройки. Здесь мы подходим к внешним факторам развала СССР. Убедившись, что в лоб, напрямую Россию не взять (а это показала Великая Отечественная война) наши недруги приступили к долгосрочной и довольно изощрённой работе. Их усилия сводились к тому, чтобы идеологически обезоружить советский народ, ради чего была развязана небывалая идеологическая война, созданы группы опоры - «агенты влияния», пущено в ход испытанное средство - «обволакивание власти». Вокруг высших руководителей страны сложились сообщества консультантов - «диссидентов в системе», воплощавших «оазисы мысли». Они умело делали дело, приобщая своих патронов к идеям и ценностям западной социал-демократии. От таких «просветленных» ими правителей до прямых отступников - один лишь шаг. И они вместе с Горбачевым вышли из подполья.

- Что Вы думаете как историк и гражданин о современной России и о ее будущем?

Я думаю, что сейчас Россия стоит пока еще на скрещении дорог и перед ней открыто два пути: либо войти в новый мировой порядок и смириться с подчинённым положением по отношению к Западу, либо развернуться в сторону своей национальной самобытности и вновь стать великой страной.

- А может быть, нам удастся войти в этот новый мировой порядок, но не на условиях подчинения, а в качестве одного из его лидеров? В качестве страны, формирующей этот порядок?

По-моему, вопрос так не стоит. Современная российская элита больше озабочена своим положением среди мировой элиты, чем судьбой России. Но, как писал поэт, «напрасны ваши совершенства». Избранные из избранных входят в состав «мирового правительства». Новичкам в него двери закрыты. В лучшем случае они могут надеяться на место при вратах. Похоже, наши правители постепенно понимают это. А подчинённую роль они не хотят играть. И это - правильно, ибо за ними великая, хотя временно и ослабленная, держава. Если они поймут все это в полной мере и окончательно, то тогда неизбежен разворот в сторону наших национальных традиций и самобытности, в сторону национальных интересов нашей страны.

- Согласны ли Вы с тем, что в современной России существует нерешенный русский вопрос, и, если, да, то в чем он состоит и каковы пути его решения?

Да, согласен. Русский народ - это первенствующий, государствообразующий народ нашей страны, и именно он больше всего пострадал в годы распада Советского Союза и последующих реформ.

- Но, кажется, наши власти это всё постепенно осознают: и, если вернуться к предыдущему вопросу, то, что их не примут на равных в «мировое правительство», и, как следствие, что необходимо заботиться о своей стране и своём народе?

Как я уже сказал, пока они этого ещё до конца не осознали, а время идёт: народ постепенно вымирает, нация угасает и если так пойдёт дальше, то скоро мы не сможем удержать все те территории, которые занимаем.

- Но ведь сейчас правительство, кажется, поняло это и принимает меры. Есть же демографическая программа, материнский капитал и т.д.?

Этого совершенно недостаточно. Необходимо принимать гораздо более серьёзные меры.

Беседовал

Игорь Яковлевич Фроянов (22 июня 1936, Армавир, Краснодарский край, РСФСР, СССР) — советский и российский историк, доктор исторических наук. Общественный деятель, писатель. Профессор, с 1982 по 2001 года — декан исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Ученик руководителя кафедры истории Ставропольского государственного педагогического института профессора В. А. Романовского (1890-1971) и декана исторического факультета ЛГУ В. В. Мавродина (1908-1987).

Игорь Яковлевич Фроянов родился в семье кубанского казака, майора Красной армии, репрессированного в 1937 году. Фроянов воспитывался матерью, отец после освобождения в семью не вернулся.

После прохождения военной службы в 1955-1958 годах И. Я. Фроянов поступил на исторический факультет Ставропольского педагогического института, где научным руководителем студента был профессор В. А. Романовский. Окончив обучение в институте, он решил поступать в аспирантуру в Москву к А. А. Зимину, известному исследователю Средневековой Руси, но из-за проблем с наличием мест принял решение ехать в Ленинград.

С 1963 года Фроянов обучался в аспирантуре исторического факультета Ленинградского государственного университета (научный руководитель — декан факультета и заведующий кафедрой истории СССР профессор В. В. Мавродин). В 1966 году защитил кандидатскую диссертацию «Зависимые люди Древней Руси (челядь, холопы, данники, смерды)», в 1973 году — докторскую диссертацию «Киевская Русь. Главные черты социального и политического строя». Работа Фроянова увидела свет только спустя три года, когда после множества корректировок Высшая аттестационная комиссия всё же утвердила диссертацию учёного. В 1976 году Фроянову было присвоена степень доктора исторических наук, в 1979 году — профессорское звание.

С 1982 по 2001 год — декан исторического факультета, а с 1983 по 2003 год — заведующий кафедрой истории России (до 1991 года — кафедра истории СССР). Председатель диссертационного совета СПбГУ по специальностям «отечественная история», «всеобщая история (Древний мир, Средние века, Новое и Новейшее время) и историография», «источниковедение и методы исторического исследования».

В 2013 году он был среди общественных деятелей, выступивших за перенос в запасники Третьяковской галереи картины И. Е. Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», поскольку, по мнению авторов обращения, полотно создаёт «эффект ложной «психологической достоверности», запечатлевая клевету на Россию и её историю». Директор галереи И. В. Лебедева выступила против данной инициативы и заявила, что картина останется в экспозиции.

Книги (15)

Города-государства Древней Руси

Монография посвящена актуальной проблеме формирования городов-государств в Древней Руси.

В ней рассматриваются вопросы, связанные с историей возникновения русских городов и их социально-политической ролью во второй половине IX — X вв. Основное внимание уделено исследованию развития городов-государств на Руси в XI — начале XIII вв.

В центре исследования находится история городских общин, приобретение ими государственного характера.

Грозная опричнина

Книга известного отечественного историка И.Я. Фроянова посвящена первому русскому царю и его политике.

Иван Грозный и поныне — одна из самых спорных и загадочных фигур русской истории. Мнения о нем разных историков колеблются от самых положительных до резко отрицательных.

Жестокий тиран, казнивший множество людей, — и мудрый просветитель, открывавший типографии и школы, развратник на троне — и выдающийся полководец, вдвое увеличивший территорию России, разоритель Великого Новгорода — и созидатель сотен новых городов, церквей, монастырей.

Каков он был на самом деле? Об этом рассказывает известный ученый, наш современник, Игорь Яковлевич Фроянов.

Драма русской истории. На пути к Опричнине

Книга, рассказывающая о путях становления Опричнины, имеет не случайное название — «Драма русской истории».

Оно, по мысли автора, указывает на относительно сложный и длительный характер предыстории этого учреждения. Вот почему нельзя согласиться с теми историками, которые искусственно укорачивают время формирования исторических предпосылок введения царем Иваном IV Опричнины.

Так, Р.Г.Скрынников, известный знаток эпохи Ивана Грозного, заявляет: «Только всестороннее исследование политического развития Российского государства во второй половине XVI в. позволит дать обоснованный ответ на вопрос о сущности репрессивного режима опричнины и значении террора с точки зрения исторических судеб страны».

Загадка крещения Руси

Книга известного отечественного историка И. Я. Фроянова «Загадка крещения Руси» посвящена ключевому моменту русской истории.

В 988 году в днепровскую воду вошли племена полян, древлян, северян и прочих обитателей Киевского государства, а вышел единый русский народ, объединенный единой верой, культурой и любовью Христовой. До сих пор это событие до конца не изучено.

История России с древнейших времен до начала XX века

Пособие для абитуриентов.

Настоящая книга, предназначенная для абитуриентов, не является учебником по истории России. Она служит учебным пособием, облегчающим подготовку к вступительному экзамену. Пособие подготовлено с учетом многолетнего опыта проведения конкурсных экзаменов по отечественной истории на гуманитарные факультеты Петербургского университета.

Киевская Русь. Главные черты социально-экономического строя

Настоящее исследование, защищенное в декабре 1973 года на Ученом совете исторического факультета ЛГУ в качестве докторской диссертации, до сих пор полностью не опубликовано. Вышедшая в 1974 г. книга «Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории» является сокращенным вариантом настоящей работы. К тому же она стала малодоступной для тех, кто интересуется историей Древней Руси.

Публикация полного текста диссертации вместе с записью ее обсуждения на кафедре истории СССР ЛГУ, отзывами ведущего учреждения и оппонентов дает своеобразный историографический срез, позволяя увидеть состояние советской исторической науки по изучению Киевской Руси в начале 70-х годов нашего века. Это важно с точки зрения истории развития самой науки.

Киевская Русь. Очерки отечественной историографии

В монографии, продолжающей исследования истории Киевской Руси, опубликованные в 1974 и 1980 гг., рассматриваются этапы её изучения в научной литературе. Главное внимание уделяется анализу точек зрения советских историков на такие узловые вопросы, как возникновение древнерусского государства, роль города, генезис и развитие феодализма на Руси, характер и формы классовой борьбы и др.

Книга предназначена для научных работников, преподавателей гуманитарных факультетов вузов, всех, интересующихся историей Киевской Руси.

Киевская Русь. Очерки социально-политической истории

В монографии, являющийся продолжением исследования Киевской Руси, первая часть которого, посвященная социально-экономической истории, вышла в 1974 г., рассматриваются важнейшие вопросы социально-политического строя Киевской Руси X-XII вв., деятельность народного веча, социальная природа вечевых собраний.

Исследуются проблемы, связанные с социально-политическим значением древнерусского города. Работа рассчитана на научных работников, преподавателей истории, аспирантов исторических факультетов и всех, интересующихся прошлым нашей страны.

Молитва за Россию. Публицистика разных лет

Именитый ученый, историк-русист (именитый у нас в России и за рубежом) впервые обращается к нам как публицист.

Правда, в его научных трудах публицистика всегда присутствовала. Давно известна закономерность: чем крупнее ученый-историк, тем сильнее он стремится к художественному, публицистическому выражению своих исследовательских выводов. Примеров тому в отечественной исторической науке немало: Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, Е.В. Тарле, В.В. Мавродин. Историческая память, которую «обслуживают» историки, публицистична — она живет в понятиях и образах.

И все же это первая книга И.Я. Фроянова, представляющая собой результат его многолетнего публицистического труда: статьи, очерки, рецензии, интервью в газетах и журналах, радио- и телебеседы.

Мятежный Новгород

Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия.

В монографии рассматриваются вопросы возникновения и развития новгородской государственности, социальной и политической борьбы в древнем Новгороде.

Изучается характер народных волнений, прослеживается эволюция социальных и политических конфликтов. Существенное место отводится анализу борьбы Новгорода с Киевом за независимость, а также того влияния, которое эта борьба оказывала на становление новгородской республики.

Начало христианства на Руси

Книга посвящена первым векам истории христианства на Руси. В увлекательной форме автор рассказывает о быте и верованиях восточных славян, проникновении христианства на территорию Восточной Европы, месте и роли церкви в древнерусском обществе.

Особое место в работе отводится рассмотрению восточнославянского язычества, сохранявшего необычайную живучесть на протяжении нескольких столетий после крещения Руси.

Октябрь семнадцатого

Книга русского историка И.Я. Фроянова, написанная в яркой и увлекательной форме, предлагает читателю взглянуть на Октябрь семнадцатого года с позиций сегодняшнего дня.

Богатый фактический материал, использованный ученым, высвечивает ранее ускользавшие из научного поля зрения явления нашей истории, объясняет, почему в генной памяти русского народа накопились «горы злобы и ненависти» к властям.

Россия. Погружение в бездну

Превращение России из мировой сверхдержавы в нищую страну - одно из самых трагических событий в истории человечества. Это крушение произошло в мирное время всего за несколько лет. По темпам и масштабу этот крах не имеет в мировой истории прецедента.

В сущности, это было невиданное в мировой истории предательство. Его, по верному наблюдению А.А.Зиновьева, «совершили прежде всего высшие руководители страны, работники партийного аппарата, идеологические вожди и представители интеллектуальной элиты». Об этом предательстве идет речь в книге выдающегося российского историка И.Я.Фроянова.

Уроки Красного Октября

«Капитализм не входит органически в плоть и кровь, в быт, привычки и психологию нашего общества. Однажды он уже втравил Россию в братоубийственную гражданскую войну и, как подтверждает многолетний опыт, не приживется на российской почве. Свидетельством тому и те три революции, которые произошли в стране с минимальным временным интервалом: с октября 1905 по октябрь 1917 года. Эти революции показали, что основная часть российского общества была решительно недовольна „недоделанным“ российским капитализмом, бурно развившимся в стране после крестьянской реформы 1861 года, посягнувшим на соборные, общинно-коллективистские и духовно-нравственные устои народной жизни. Его-то и не принял весь народ, а не только мятущаяся, радикально настроенная интеллигенция, как пытаются доказывать сегодня ангажированные идеологи режима». (Г.А. Зюганов)

Эти слова находят убедительное подтверждение в книге знаменитого историка И.Я. Фроянова, которую мы представляем ныне вниманию читателя.

Христианство: Античность, Византия, Древняя Русь

Книга посвящена возникновению и ранней истории христианства.

Особое внимание к этой теме обусловлено приближающимся тысячелетним юбилеем так называемого «крещения Руси», которое идеологи русского православия рассматривают как событие, якобы ознаменовавшее решительный перелом в истории русского народа.

Стремясь дать объективное и верное представление о сущности христианства вообще, о «крещении Руси» и его воздействии на древнерусское общество, авторы обращаются к истории вопроса — не только к обстоятельствам, обусловившим принятие Русью христианства, но и к истокам христианского движения в античном мире, к судьбам христианской религии в Византии, откуда она и была заимствована русскими людьми.

144 ПСРЛ. Т. II. Стб. II. Стб. 294.

145 Там же. Стб. 325.

146 Там же. Стб. 344.

147 Там же. Стб. 433–434.

148 НПЛ. С. 23.

149 Там же.

150 Там же.

151 Там же. С. 24.

152 Там же. С. 25.

153 Там же. С. 27.

154 ПВЛ. Ч. I. С. 114.

155 Там же.

156 Там же. С. 137.

157 ПСРЛ. Т. I. Стб. 457.

158 Там же. Т. II. Стб. 324.

159 Правда Русская (ПР). Т. I. С. 110.

160 ПВЛ. Ч. I. С. 86; ПСРЛ. Т. II. Стб. 276.

161 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. С. 206–207.

162 ПСРЛ. Т. II. Стб. 333.

163 Там же. Т. I. Стб. 495.

164 См.: Ефименко Т. К. К вопросу о русской «сотне» княжеского периода // ЖМНП. 1910. Июнь. С. 298–327; Рожков Н. А. Город и деревня в русской истории. Пг., 1919. С. 19–20; Рыбаков Б. А. «Слово о полку Игореве» и его современники. С. 164; Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. С. 236–241.

165 Арциховский А. В. Городские концы в Древней Руси // Исторические записки. 16 / Отв. ред. Б. Д. Греков. М., 145; Фадеев Л. А. Происхождение и роль системы городских концов в развитии древнейших русских городов // Русский город (историко-методологический сборник). Под ред. В. Л. Янина. М., 1976.

166 Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911. С. 46.

167 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 241.

168 Куза А. В. Русские раннесредневековые города // Тез. докл. советской делегации на III Международном конгрессе славянской археологии. М., 1975. С. 62.

169 ПВЛ. Ч. I. С. 54.

170 Там же. С. 83.

171 См.: Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 129, 134–135.

172 Толочко П. П. Киев и Киевская земля XII–XIII веков. С. 120.

173 Тихомиров М. Н. Древнерусские города. С. 306.

174 Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности. СПб., 1907. С. 63.

175 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 135–136.

176 См.: Лысенко П. Ф. Города Туровской земли. Минск, 1974. С. 30.

177 См. с. 205–206, 219–220 настоящей книги.

178 ПВЛ. Ч. I. С. 43.

179 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. С. 54.

180 ПВЛ. Ч. I. С. 90; Успенский сборник XII–XIII вв. С. 46.

181 ПСРЛ. Т. I. Стб. 306–307; Т. II. Стб. 302–303.

182 Там же. Т. II. Стб. 320–321.

183 ПВЛ. Ч. I. С. 132.

184 ПСРЛ. Т. I. Стб. 304–305.

185 Там же. Стб. 326.

186 Там же. Стб. 345.

187 Там же. Т. II. Стб. 534, 535. См. также: Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. С. 54.

188 ПСРЛ. Т. I. Стб. 354.

189 Там же. Т. II. Стб. 534.

190 Там же. Стб. 320–321.

191 Пашуто В. Т. О некоторых путях изучения древнерусского города // Города феодальной России / Отв. ред. В. И. Шунков. М., 1966. С. 97. См., также: Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939. С. 46.

192 Толочко П. П. Киев и Киевская земля XII–XIII веков. С. 161.

193 Там же. С. 135.

194 См.: Фроянов И. Я. 1) Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. Л., 1974; 2) Киевская Русь: Очерки социально-политической истории.

195 ПВЛ. Ч. I. С. 83.

196 Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. С. 57, 61.

197 ПСРЛ. Т. II. Стб. 323.

198 Там же. Стб. 284, 289.

199 Там же. Стб. 415–416.

200 Там же. Стб. 433.

201 См.: Толочко П. П. Киев и Киевская земля XII–XIII веков. С. 141, 146, 151.

202 ПСРЛ. Т. I. С. 427.

203 Грушевский М. С. История Киевской земли. С. 301.

204 Толочко П. П. Древний Киев. С. 208.

205 Там же.

206 ПСРЛ. Т. II. Стб. 476.

207 Понятно, что между Киевской и Новгородской республиками существовали и различия, обусловленные местными условиями. Так, благодаря соседству Киевской волости с землями Черных клобуков в днепровской столице сложилась своеобразная политическая ситуация, характеризуемая причастностью кочевников к внутренней жизни Киева. Черные клобуки вместе с «киянами» составляли единую военную организацию, выступали в качестве советников киевских князей, приглашали и избирали князей на киевский стол (см.: ПСРЛ. Т. II. Стб. 328, 400, 401, 421, 424, 427, 428, 436, 469, 470, 532, 533, 682).

208 ПСРЛ. Т. II. Стб. 478.

209 Там же.

210 Там же. Стб. 489.

211 См. с. 57–58 настоящей книги.

212 ПСРЛ. Т. II. Стб. 504.

213 Там же. Стб. 532.

214 Там же. Стб. 545.

215 Рыбаков Б. А. 1) Первые века русской истории. М, 1964. С. 190–191; 2) Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. С. 493.

216 Рыбаков Б. А. «Слово о полку Игореве» и его современники… М., 1971. С. 141.

217 ПСРЛ. Т. II. Стб. 545.

218 Там же. Стб. 548.

219 Там же. Стб. 568.

220 Грушевский М. С. История Киевской земли. С. 234.

221 ПСРЛ. Т. II. Стб. 577.

222 Там же. Стб. 579.

223 Там же. Стб. 604.

224 Там же. Стб. 634.

225 Там же. Стб. 682.

226 Там же. Т. I. Стб. 417.

227 Там же. Стб. 418.

228 Там же. Стб. 419.

229 Там же. Стб. 429.

230 Рыбаков Б. А. 1) Первые века русской истории. С. 189–190; 2) Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. С. 492.

231 Рыбаков Б. А. 1) Первые века русской истории. С. 192; 2) Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. С. 494.

232 ПСРЛ. Т. II. Стб. 419.

233 Там же. Стб. 429.

234 Там же. Стб. 471.

235 Там же. Стб. 623–624.

236 Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. 1: Киевская Русь. С. 237–238.

1 Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. М., 1982. С. 108, 133.

2 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 47–50.

3 Зайцев А. К. Черниговское княжество // Древнерусские княжества / Отв. ред. Л. Г. Бескровный. М., 1975. С. 65.

4 ПВЛ. Ч. I. М.; Л., 1950. С. 83.

5 Голубовский П. В. История Северской земли до половины XIV столетия. Киев, 1882. С. 52–53. См. также: Сенаторский Н. Исторический очерк города Рыльска в политическом и церковно-административном отношении. Курск. 1907. С. 10–11.

6 Мавродин В. В. Очерки истории Левобережной Украины. Л., 1940. С. 120.

7 ПВЛ. Ч. I. С. 90; Успенский сборник XII–XIII вв. М., 1971. С. 43–44.

8 Сказание о святых Борисе и Глебе. СПб., 1860. Стб. 11–12.

9 Мавродин В. В. Очерки истории Левобережной Украины. С. 121.

11 Зайцев А. К. Черниговское княжество… С. 75.

12 См.: Мезенцев В. И. Древний Чернигов. Генезис и историческая топография города: Автореф. канд. дис. Киев, 1981. С. 14–15.

Биография. Родился Игорь Яковлевич Фроянов в городе Армавире Краснодарского края в казацкой семье командира Красной Армии Якова Петровича Фроянова и его жены Лидии Игнатьевны. В 1937 г. отец был арестован и осужден по печально известной 58-й статье УК РСФСР (контрреволюционный заговор) на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Лидия Игнатьевна вместе с двумя сыновьями (Игорем и его старшим братом Владимиром) оказалась в буквальном смысле на улице, без работы и средств к существованию. В результате она перебралась из Армавира к себе на родину в Ставрополь. Отец после смерти Сталина был освобожден и реабилитирован, но в семью уже не вернулся, умер в 1970 г. в Москве. Детей Лидия Игнатьевна поднимала сама.

Детство и юношеские годы будущего историка прошли в Ставрополе. Окончив среднюю школу и отслужив в армии вернулся в Ставрополь, где и поступил в 1958 г. на историко-филологический факультет местного педагогического института. Его конкретные научные интересы – категории зависимого населения Древней Руси – определились после прочтения «Киевской Руси» академика Б. Д. Грекова. В результате в 1962 г. появилась первая научная работа И. Я. Фроянова – реферат «Челядь и холопы» объемом в 100 печатных страниц.

После окончания пединститута историк решил поступить в аспирантуру. Его научным руководителем стал профессор В. В. Мавродин - заведующий кафедрой истории СССР Ленинградского государственного университета, признанный в то время специалист по истории Киевской Руси.

В 1966 г. И. Я. Фроянов успешно защитил кандидатскую диссертацию на тему «Зависимое население на Руси IX-XII вв.».

На факультете И. Я. Фроянову были поручены семинарские занятия и лекционные курсы о исторической географии на вечернем и заочном отделениях. В июне 1971 года он был избран на должность доцента кафедры. Однако главной заботой ученого в это время была подготовка своей докторской диссертации, посвященной социально-экономическому строю Киевской Руси в целом. Процедура защиты состоялась 27 декабря 1973 года. Аудитория была переполнена студентами и преподавателями, пришедшими «поболеть» за диссертанта. В качестве официальных оппонентов выступили академик Л.В. Черепнин, доктора исторических наук Н.Е. Носов, А.А. Зимин и привлеченный в качестве дополнительного оппонента в виду отсутствия на защите по болезни А.А. Зимина доктор исторических наук И.П. Щаскольский. Диссертация была защищена по рукописи, урезанный ее вариант вышел в свет в 1974 г., полный – только в 1999.

В 1979 г. – профессор, с 1982 по 2001 гг. – декан истфака, с 1983 по 2002 гг. - зав. кафедры русской истории СпбГУ.

Основные труды:

«Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории»(1974),

«Киевская Русь. Очерки социально-политической истории» (1980),

«Города-_государства Древней Руси» (в соавт. с А.Ю. Дворниченко) (1988),

«Христианство.Античность. Византия. Древняя Русь. (в соавт. с Г.Л. Курбатовым, Э.Д. Фролов И. Я.)

«Киевская Русь.Очерки отечественной историографии»(1990),

« Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX –XIII столетия» (1992),

«Октябрь семнадцатого (Глядя из настоящего)» (1997),

«Погружение в бездну. (Россия на исходе XX в.)» (1999)

«Начало христианства на Руси»(2003) и др.

Исследование Древней и средневековой Руси. Марксистская концепция русской истории окончательно сложилась в 1930-е гг. Важнейшую роль в этом сыграли дискуссии1928-30 гг. об общественно-экономических формациях, в ходе которых утвердилась пятичленная схема прогрессивного развития человечества. Сильная сторона марксистской формационной теории – рассмотрение общества как единого социального организма, включающего в себя все общественные явления в их органическом единстве и взаимодействии на основе способа производства.

Особое значение в марксистской историографии придавалось проблеме перехода от первобытнообщинной, неантагонистической формации к антагонистическим, классовым обществам. Б.Д.Греков выдвинул положение о том, что славяне, германцы и ряд других народов миновали в своем развитии рабовладельческую формацию, перейдя непосредственно от первобытнообщинного строя к феодальному. Новые феодальные порядки зарождались уже в недрах родо-племенного общества, вследствие развития производительных сил, появления устойчивого прибавочного продукта, частной собственности и классов. Поскольку в аграрном обществе основным средством производства является земля, то формирование двух основных классов феодального общества, феодалов и феодально-зависимого крестьянства, шло по линии ликвидации свободного крестьянского землевладения и концентрации земли в руках формирующегося экономически господствующего класса. Следствием разделения общества на классы и обострения противоречий между ними стало создание господствующим классом государства – инструмента обеспечения своих собственных интересов и подчинения народных масс. Подобно другим раннесредневековым государствам, Древнерусское государство оказалось недолговечным. Вследствие начавшегося процесса феодальной раздробленности оно распалось на ряд независимых княжеств.

К 1940 г. взгляды Грекова возобладали в отечественной науке. Более того, наметилась четкая тенденция на удревление процессов становления классового общества у восточных славян. На первый взгляд логически стройная концепция Грекова страдала схематичностью, статичностью и несоответствием многих концептуальных положений фактам. Грекову и его сторонникам не удалось доказать фактическими данными наличие вотчинного землевладения в IX-X вв. и, тем более в предшествующий период. Это подрывало устои главной идеи Грекова о феодальном, классовом характере древнерусского общества, что разрушало представление о Киевской Руси как раннефеодальной монархии (не было крупного землевладения, то не могло быть классов и государства).

Поэтому с конца 1940-х гг. ряд историков начали поиски новых путей феодализации и классообразования в древнерусском обществе. Итогом их стало становление концепции «государственного феодализма», окончательно оформившейся в 1950-е гг. в трудах Л.В.Черепнина. В отличие от Грекова, рассматривавшего становление феодальных отношений по линии формирования вотчинного землевладения и эксплуатации в его рамках обезземеленных крестьян, Черепнин и его сторонники вели речь о формировании верховной собственности на землю (персонифицированной в князе, государстве) и эксплуатации лично свободного крестьянства посредством дани-ренты. Иными словами, вся земля в Древней Руси являлась коллективной собственностью господствующего класса, осуществлявшего коллективную эксплуатацию крестьянства. Одновременно эти феодалы могли являться и крупными землевладельцами-вотчинниками.

Концепция «государственного феодализма» была призвана спасти основную идею Грекова о феодальном характере древнерусского общества. Однако она принципиально отличалась от его концепции. Если для Грекова феодальное государство является результатом развития феодальных отношений, то для Черепнина княжеская власть сама по себе выражает феодальные отношения. Общее в концепциях – убеждение в наличии в Киевской Руси феодального строя. В основе этого убеждения лежал постулат о государстве как атрибуте классового общества – орудии угнетения трудящихся масс господствующим классом.

Греков признавал, что предшественницей этой вотчины была свободна община и что земледельческое население (по его терминологии - «смерды») как зависимых крестьян (в вотчине), так и свободных. В этих условиях история складывания феодального строя есть история перехода общинных земель и их населения в состав феодальных вотчин, т.е. процесс постепенного вытеснения феодальной вотчиной свободной общины, сопровождающейся превращением свободных «смердов» в «смердов» зависимых. Греков не отрицал такой ход развития феодальных отношений, однако главное внимание уделял изучению именно феодальной вотчины.

Можно сразу сказать, что в условиях огромной страны с редким населением, слабым развитием коммуникаций, с невысокой производительностью труда, процесс развития новых феодальных отношений, т. е. процесс вытеснения вотчиной общины, будет занимать достаточно длительное время. Можно ли назвать феодальным государство, основная масса населения которого состоит из свободных общинников, и феодальная вотчина только-только начинает появляться? В чьих руках будет политическая власть в таком государстве? Эти вопросы Греков не ставил и не искал на них ответа.

В рамках концепции Черепнина такой вопрос не возникал, т.к. феодальное государство выступало как данность. Простота и легкость объяснения генезиса русского феодализма сделали концепцию Черепнина преобладающей в 60-70-е гг. Однако в концепции отсутствовало объяснение, каким образом все население огромной страны стало вдруг феодально-зависимым и все общины потеряли свои земли. Рассмотрение дани в качестве феодальной ренты неубедительно. Налицо отождествление процесса формирования государственной территории со становлением феодальной верховной собственности, появление налоговых сборов с феодальной рентой.

Ученик Грекова И.И. Смирнов пошел по пути изучения самого процесса перехода свободных крестьян в зависимое состояние. Он исходил из тезиса о достаточно длительном периоде существования свободной общины и наблюдал признаки ее и в XIV-XV вв. в Северо-Восточной Руси. Это наблюдение, наряду с наблюдениями других исследователей на рубеже 1960-70-х гг. поколебали догматическую схему о безусловном господстве феодальных отношений на Руси, начиная с X-XI вв., на базисном социально-экономическом уровне уже не была абсолютно безупречной. Наличие огромных массивов черных волостей и свободного крестьянства в XIV- XV вв. ставило под серьезное сомнение само существования феодального строя в Древней Руси. Представление о феодальном строе в Киевской Руси настолько усложнялось, расширялось и фактически обесценивалось. Этот строй терял свою специфику, свои наиболее характерные черты. Потребность принципиально нового подхода становилась все более настоятельной. И.Я. Фроянов поставил задачу пересмотра прежних положений.

Все больше и больше исследователей начинали тяготиться излишней детерминированностью и жескостью пятичленной формационной концепции. С конца 1960-х гг. активизируются попытки выделить межформационные периоды и поиск новых формаций. В рамках этих процессов возобновляется прерванная на рубеже 1920-30- гг. дискуссия об азиатском способе производства, а А.И. Неусыхин, на новом уровне осмысления, вновь поднимает вопрос о существовании особого «дофеодального» периода и т.д.

Происходят постепенные сдвиги и в изучении проблем перехода от феодальной формации к капиталистической. Ряд авторов выступили против попытки подтягивать процессы, протекавшие в России, к аналогичным процессам в странах Европы. Формирование капиталистического уклада они относили не ранее, чем к 60-м гг. XVШ в. Это был выпад против господствовавшей точки зрения, основывающейся на ленинской периодизации, о генезисе капитализма с XVII в.

Наконец, в 60-е гг. оформляется так называемое «новое направление» в советской историографии (П.В.Волобуев и др.). Они переносят акцент с изучения зрелых форм капитализма в России начала ХХ в. на анализ «взаимодействия» и «сращивания» передовых форм капитализма с остатками докапиталистических укладов.

Несмотря на наметившиеся изменения и в изучении Древней Руси, древнерусское общество безоговорочно признавалось феодальным. Подтягивание отечественного феодализма к западноевропейскому иногда доходило до абсурда. Например, Русская Правда, стоящая в типологическом ряду т.н. «варварских правд», представляющих кодификацию норм обычного права, рассматривалась в качестве кодекса феодального права.

Одним из главных возмутителей спокойствия в середине 1960-х гг. стал А.А.Зимин, вновь поднявший вопрос о значительной роли рабства в процессах социогенеза на Руси. Кардинальный же отход от прежних представлений о Древней Руси начался с трудов Фроянова, положивших начало новому этапу историографии средневековой Руси.

Первым делом Фроянов обратился к изучению социально-экономической структуры древнерусского общества и, прежде всего, к анализу природы зависимого населения. Уже первые статьи и кандидатская диссертация показали, что феодальные элементы не играли ведущей роли в системе социальных связей, а в системе эксплуатации преобладали рабские и производные от них формы.

В докторской диссертации «Киевская Русь. Главные черты социально-экономического строя» помимо зависимого населения ученый рассмотрел такие базовые для характеристики социально-экономического строя вопросы, как семья и община, возникновение городов, формы землевладения и их природа. По его мнению, на Руси в XI-XII вв. были и малые индивидуальные, и большие семьи, выделившиеся вследствие патриархальных родов. Последние преобладали. Древнерусская община-вервь занимала промежуточное положение между семейной общиной и территориальной.

Крупное землевладение возникло значительно поздно: княжеское – не ранее Х, а боярское и церковное – не ранее XI в., посредством заимки пустых (свободных) неосвоенных земель и купли. Княжеские и боярские вотчины развивались с уклоном в скотоводство и промыслы, имели первоначально рабовладельческий характер. Только с середины XI в феодальные элементы проникают постепенно в вотчину, но и после этого рабов и полусвободных в ней было больше, чем феодально-зависимых. Основу благосостояния знати составляли неземельные доходы. Вотчины были немногочисленны, являясь островками в море свободного землевладения.

Что касается наличия феодальных отношений, то Фроянов встал на позицию Грекова, связав генезис феодализма с возникновением и ростом крупного землевладения, покоящего на частном праве. Отсюда вытекало, что уровень феодализации напрямую определяется степенью развития феодальной вотчины в ее точном, классическом смысле. Но если вотчина была немногочисленной и не являлась феодальной по сути, а основу «социально-экономической жизни древнерусского общества» составляло «землевладение свободных крестьян-общинников», то такое общество вряд ли можно назвать феодальным.

Фроянов охарактеризовал древнерусское общество как «сложный социальный организм, сочетающий разные типы производственных отношений». Со времени антов, в недрах первобытного общества зародился рабовладельческий уклад, который в связи с развитием крупного землевладения во второй половине X-XI вв. вступает в новую стадию. Примерно со второй половины XI в. развивается феодальный уклад, вследствие чего вотчина становится одновременно и рабовладельческой и феодальной. Но в целом феодальный уклад уступал рабовладельческому. Однако подавляющая масса землевладельческого населения Киевской Руси оставалась свободной. Рабовладельческий и феодальный уклад решительно проигрывали по сравнению с общинным укладом.

Эти выводы носили фундаментальный характер. Концепция феодализма Киевской Руси была фальсифицирована. Не феодальная вотчина, а свободная крестьянская община становится основной ячейкой, несущей конструкцией древнерусского общества.

Напряженная работа ученого по углублению и дальнейшей разработке своей концепции, направленная на решительный пересмотр традиционных для советской историографии представлений о социально-политическом строе древнерусского общества, увенчалась выходом в 1980 г. в свет его новой монографии «Киевская Русь. Очерки социально-политической истории». В ней дан глубокий анализ основных политических институтов Древней Руси, таких как князь, дружина, вече, народное ополчение и др.

Анализ источников привел И.Я. Фроянова к кардинально новым выводам, идущим вразрез с устоявшимися в науке взглядами. Институты княжеской власти и дружина оказались лишенными феодального содержания, определилась главенствующая роль народных собраний в политической жизни русских земель, основная масса свободного люда предстала активным участником исторического процесса.

Особое внимание привлекает разработка ученым проблемы веча и свободного населения, народа. Он показал три основные черты вечевой организации:

ее генетическую связь с архаическими племенными собраниями;

всеобщий характер веча, в котором участвовали все полноправные люди – от князя до рядовых общинников;

Всеобщее распространение вечевых собраний как верховного органа власти древнерусского общества.

Народный (демократический) характер вечевых собраний, решающая роль свободных общинников на этих собраниях определялись реальным местом свободного общинника в социальной структуре Киевской Руси. Народные ополчения являлись становым хребтом военной организации, вооруженный общинник – плохой объект для эксплуатации.

Фроянов рассмотрел социально-политическую роль древнерусского города. М.Н.Тихомиров связывал процесс градообразования с процессами феодализации общества. Фроянов еще в начале 1970-х гг. обосновал появление городов на позднем этапе родового строя, на основе племенных центров. Развивая эту мысль он приходит к выводу о том, что древнерусские земли XI - начала XIII являлись не монархическими княжествами, а городами-государствами, типологически сопоставимыми с городами-государствами древности. Причем эти государства не были классовыми по природе. Термин «княжество» Русь не знала. Главный город не мыслился без «области», «волости», т е. без пригородов и сел. Город и волость составляли единое территориальное целое. Отсюда понятны названия «Киевская волость», «смоленская волость» и т.п. Волость это союз общин во главе с торгово-ремесленной общиной главного города. Взаимоотношение городов и пригородов в рамках системы города-государства не оставались неизменными. Между старшими городами и пригородами нередко возникали конфликты. Более того, заметно стремление пригородов к обособлению. Часто это приводило к разложению прежних волостей – государств на новые более мелкие. К такому обособлению, преследующему цель формирования самостоятельных городов-государств, толкала сама социально-политическая организация древнерусского общества с присущей ей непосредственной демократией.

В результате исследователь выступил против господствовавшего в историографии тезиса о феодальной раздробленности на Руси XII-XIII вв. По его мнению, главной причиной раздробленности стало образование городов-государств. В 882 г. сложился суперсоюз в Киеве (начало лоскутной империи Рюриковичей). В XI в. суперсоюз сохранился, но происходит рост городов-государств, которые повели в начале борьбу с Киевом. На съезде в Любече (1097) зафиксировали распад суперсоюза на города-государства.

Официальная наука ответила массированной атакой: публикациями, использованием административных рычагов и т.п. Многие выступления иначе чем политическими доносами назвать трудно. И.Я. Фроянова обвиняли в отходе от марксистско-ленинских взглядов, в приверженности методологическим принципам буржуазной историографии, «непатриотичности» его концепции и т.п.

Оппоненты Фроянова в споре о характере общественного и государственного строя Древней Руси выдвигали еще один аргумент, доказывая несостоятельность его выводов о доклассовом характере древнерусского общества. Они считали, что принятие христианства Русью свидетельствует о ее феодальном характере. Христианство считалось религией феодального общества, а крещение – следствие процесса феодализации. Фроянов ответил на критику разделом «Начало христианства на Руси» в коллективной монографии 1988г. В данной работе он показывает, что принятие христианства не было прямо связано с определенным уровнем развития феодализма в Древней Руси, что процессы феодализации и христианизации нельзя сводить к единой детерминированной модели, что представление о христианстве как религии феодального общества не совсем верно. Христианство возникает задолго до становления феодальных отношений и гибко приспосабливался к господствующей системе социальных связей. Поэтому нет никаких оснований рассматривать церковь как ускоритель феодализации Древней Руси, а христианство – как классовую идеологию, освящавшую феодальное угнетение. На Руси церковь встретилась с доклассовым обществом, к которому ей пришлось приспосабливаться. Ученый показал жизнеспособность язычества в Древней Руси, наличие в X-XII вв. «двоеверия» (оязыченного христианства), с одной стороны и чистого язычества – с другой. Только после окончательного утверждения христианства к ХV столетию, язычество как самостоятельное вероисповедание отошло в прошлое. Но мировоззрение древнерусского общества в большей степени определяло язычество, чем христианство.

В наиболее методологически законченном и несколько откорректированном виде концепция древнерусского политогенеза представлена Фрояновым в начале 90-х гг. Образование государственности изображается как длительный, «с VI по ХI или ХIII вв.», последовательный процесс становления основных его элементов (признаков): 1 размещение населения по территориальному принципу, а не на основе кровных уз…; 2 наличие публичной власти, отделенной от основной массы народа; 3. взимание налогов для содержания публичной власти. В племенную эпоху, на стадии суперсоюзов племен появляются два элемента государственности – публичная власть и налогообложение в виде даней. С распадом родоплеменного строя публичная власть «сбрасывает с себя племенную оболочку, покрываясь общинной. Добавляется последний элемент государственности – размещение население на территориальной основе. Поэтому складывание государства на Руси в главнейших чертах и в форме города-государства завершилось к XI-XII вв.

Города-государства вызревают на базе племенных союзов, по мере трансформации кровнородственных структур в территориально-общинные. Древнерусская государственность сложилась в условиях доклассовых общественных связей, а классовым содержанием наполнялось по мере созревания классов, которые оформились не ранее XIV-XV вв.

Очерк «О возникновении монархии в России» позволит понять его взгляды на дальнейшие судьбы российской государственности. По мнению Фроянова, начало новой эпохе в истории Руси положило монголо-татарское нашествие. Древнерусская цивилизация погибла под ударами Батыя и его продолжателей. По масштабам тех времен это была катастрофа всемирного значения. Условия ига поставили княжескую власть в иные отношения к народу, чем прежде. До прихода татар Рюриковичи занимали княжеские столы, как правило, по приглашению городского веча, рядясь на нем об условиях своего княжения, то теперь они занимали престол по ханскому ярлыку. Высшим источником власти на Руси становится ханская воля, а вече теряет право распоряжаться княжеским столом. Это сделало князя самостоятельным по отношению к вечу, создав благоприятные условия для реализации его монархических потенций. Князь вступает в борьбу с вечем и побеждает его.

Дмитрий Донской поставил последнюю точку в эволюции княжеской власти от общинной к монархической, обозначив крупную веху в монархическом развитии России. Однако до самодержавия еще предстояло пройти путь длиной не менее чем в столетие. Но пока княжеская власть была «в немалой мере повязана высшим московским боярством», и только в конце XV в принимает самодержавный характер со всей полнотой политической власти в стране. В условиях того времени, такая власть могла быть только деспотической – неограниченной властью монарха.

Фроянов сформулировал свое видение сущности русской государственности. На протяжении многих столетий Россия держалась на трех фундаментальных основах: общине, или мире, самодержавии, или монархии, и православии, или восточной редакции христианства.

В очерке «О возникновении русского абсолютизма» рассматривает вопрос о сословном представительстве. По его мнению, специфические особенности земских соборов и местных сословно-представительных учреждений в России свидетельствуют о неправомерности суждений насчет русской сословно-представительной монархией с сословно-представительными учреждениями. Сословия в России имели другую природу, другое происхождение и играли другую роль, чем в Западной Европе. Модель сословно-представительной монархии, выработанная на западноевропейском материале, для русской действительности не подходит. Фроянов соглашается с Ключевским в том, что народное представительство возникло у нас не для ограничения власти, а чтобы укрепить власть. Земский собор не конкурент и контрагент государя, а орудие его и помощник. В этом одна из принципиально важных характерных черт русской государственности. Русская самодержавная монархия была самодержавной в полном смысле слова. Она не ассоциировала себя с «правовым государством», а непосредственно отождествляла интересы государства с интересами государя, единство и неразложимость личности государя и его государства в полном соответствии с нравственном законом православия. «Договорная» монархия для русского человека нонсенс.

Из этого вытекает еще одна характерная черта русской государственности – патернализм. Это забота не столько об «общем благе», сколько о благе каждого: каждый может обращаться к государю, минуя закон, минуя все инстанции. И может иметь надежду, что будет услышан и защищен. Такое отношение не вытекает из писанного закона, и в сущности, противоречит ему. Закон условен, власть государя – над законом, не укладывается в рамки закона и потому безусловна. Государь облечен властью необъятной.

Государь не подчиняется законам человеческим, но он должен быть (не может не быть) справедлив и милостив. Он не должен и (не может!) преступать высшего, надчеловеческого закона – Закона Божьего, воплощенного в православии, вся власть его основана на Законе. Именно так мыслит свое государство и своего государя православный русский человек. И эта власть монарха, покоится, прежде всего, на сакрально-нравственных началах, была гораздо ближе к народу, чем власть «всенародно избранных» правителей.

Один из очерков ученого посвящен Ивану III. В его правление завершается формирование монархии в России. Первый государь всея Руси понимал огромную важность идущих из старины традиций общинного самоуправления, и потому закон содействовал укреплению земских начал. Собранная государем сильная центральная власть, опирающаяся на самодеятельностные местные союзы, составляет своеобразие русской истории. Ослабление того или другого всегда было чревато неустройством и потрясениями, конечным распадом страны. Сочетание сильной центральной власти и местного самоуправления может обеспечить жизнеспособность огромной многоэтнической страны. Земско-самодержавный строй, сложившийся при Иване III пришел на смену княжеско-вечевому строю. Фроянов создал целостную концепцию русской государственности, построив ее не только на социально-экономическом и социально-политическом, но и на нравственном фундаменте.

С петровских времён начинается расшатывание устоев государственности. Если до этого общество состояло из групп, связанных с государством служилыми отношениями, то с Петра происходит расхождение между народом и верхушкой общества. Затем дворяне были освобождены Петром III от службы, а для крестьян реформу не провели. Народ ответил пугачёвщиной.

«Октябрь семнадцатого года. Глядя из настоящего». Этот труд пишет после распада СССР. Автор пишет о противоречивости событий 1917 г. Они несут на себе печать созидания и разрушения, национальной славы и позора. В этих событиях, подчеркивает Фроянов, также четко просматривается игра закулисных мировых сил, смертельно враждебных России, русскому народу, преданному православной вере. Опираясь почти на трехсотлетний исторический опыт, приходит к выводу Фроянов, смело можно утверждать, что нестабильное внутреннее положение России всегда было чрезвычайно выгодным и полезным для Запада, позволяя ему выкачивать из нашей страны огромные богатства.

Он приводит впечатляющие факты колоссальной утечки капиталов из России, начиная от петровских реформ до горбачевской перестройки. И сейчас по Фроянову мы являемся свидетелями нового грабежа России Западом, постыдно осуществляемого при помощи «демократических» реформ и насильственного насаждения капиталистических отношений. В связи с этим большое внимание уделяет проблеме так называемых «немецких денег», которые якобы получали большевики на подготовку и проведение революции. Фроянов показал, что не только большевики, но и представители других партий получали деньги из германского кошелька и не следует демонизировать поведение тех, кто брал. Такова политика.

Крупным представителем мировой закулисы был немецкий социал-демократ Израиль Лазаревич Гельфанд (партийная кличка «Парвус»), который в 1915 г., вступив в контакты с немцами, предложил план по свержению самодержавия в России и её расчленению на мелкие государства. Германия принимает предложение Парвуса, не разгадав его истинных планов, стремившегося еще заодно уничтожить монархическую Германию. Фроянов считал, что помимо немецкого финансирования революции осуществлялось и финансирование по линии самого Парвуса и тех, кто за ним стоял (еврейский синдикат банкиров).

Фроянов не склонен преувеличивать внешний фактор в инициировании революции. Было бы примитивно ставить события 1917 г. в зависимость от происков мировой закулисы, или от действий кучки революционеров во главе с Лениным. И внешние силы и большевики лишь умело воспользовались ситуацией, имевшей глубокие исторические корни.

С петровских времен обозначилась пропасть между дворянским сословием и трудовой массой населения, прежде всего крестьянством. Поляризация интересов помещиков и крестьян – основная ось, вокруг которой на протяжении веков вращались противоречия российской действительности, разрешившиеся, в конечном счете, крушением царской России.

Революцию 1905 – 1907 гг. Фроянов считает не обезличенной буржуазно-демократической революцией, а русской аграрно-демократической революцией. Она русская, т.к. основным пафосом было отрицание буржуазной частной собственности на землю, проистекающее из миропонимания русских крестьян. Аграрно-демократическая т.к. ее главной движущей силой являлось обездоленное крестьянство, опирающееся в своей борьбе за новое устройство жизни на старые общинные, демократические по своей сути, устои. Фроянов убежден, что капиталистические отношения в деревне отвергались нашими крестьянами. Отсюда его сдержанное в целом отношение к аграрной реформе Столыпина. Эта реформа обострила до крайнего предела противоречия в русской деревне и подготовила Октябрьскую революцию. Главная причина неудач реформатора Столыпина в том, что он замахнулся на вековые устои крестьянского быта, он хотел переделать народ.

Первая мировая война и связанные с ней бедствия, по Фроянову, лишь запалила горючий материал накопленный в народе за двухсотлетнюю историю.

Февральские события же считал, скорее, политическим переворотом, а не социальной революцией, т. к. к власти пришли силы, заинтересованные в капиталистическом развитии страны и учреждения в ней парламентской демократии западного типа. Октябрь считал коренным переворотом в обществе, совершённым крестьянами, которые защищали завоевания революции в годы Гражданской войны. Это вторая рабоче-крестьянская революция, которая отвергла капиталистический путь развития страны.

Ленин и большевики с их ориентацией на мировую революцию, хотя и рассматривали Россию как своеобразный локомотив ее, в тоже время были кровно заинтересованы в сохранении, хотя бы под другим названием, веками сложившегося мощного государства. Они помешали антирусским мировым силам реализовать раздробление России и ликвидации ее как великой державы.

Победа Сталина и его сторонников в партийной борьбе сопровождалась коренными социально-экономическими преобразованиями в стране и улучшением жизни народа.

Несмотря на очевидные сейчас мерзости режима: раскулачивание, насильственная коллективизация, голод, репрессии и др., твердо взятый Сталиным курс на строительство социализма в одной стране и восстановление им накануне войны одной из коренных русских идей – идеи державности, в конечном счете, в плане историческом, - было большим благом для России, считает ученый. Было создано мощное государство, достигнут невиданный рост образовательного, культурного и материального уровня советских людей.

Что касается заявлений руководителей КПСС о построении социализма в нашей стране, то относится к ним следует критически. Речь может идти только о подступах к нему. Переход к следующему этапу социалистического строительства, с децентрализацией экономики и власти, соединением производителя со средствами производства через формирование собственников, в лице осуществляющих обмен взаимными услугами трудовых организаций и коллективов (а это и есть социализм, по Фроянову) был бы преждевременен и даже гибельным в случае войны. Сталин поэтому не пошел дальше создания социально ориентированного государственного капитализма, превратив его в мощную цитадель независимости и суверенитета СССР.

Переход к непосредственному осуществлению социалистичесих принципов должны были осуществить преемники Сталина. Условия для этого были – созданный в рекордно короткий срок ракетно-ядерный щит – ликвидировал угрозу вмешательства во внутренние дела. Однако у партийного, советского руководства не хватило ни интеллекта, ни воли, может быть и желания, чтобы продолжить социалистическое строительство. После смерти Сталина руководящая верхушка передралась в борьбе за власть. Это была самая настоящая трагедия для страны, т. к. к этому времени созданная большевиками система социально-орентированного государственного капитализма с командными высотами в экономике и тоталитарной властью в общественной жизни фактически исчерпала свой ресурс. В результате уже с начала 1960-х гг. начинаются процессы загнивания и деградации советской системы.

В период «застоя» искусственно сохранялись, отжившие свой век отношения собственности. Советское общество все больше и больше превращалось в механическое соединение различных социальных групп со своими собственными интересами и начисто лишенных какой-либо руководящей идеи. На этом фоне явственно обозначились процессы денационализации цементирующей силы советского общества – русского этноса.

Перестройка явилась подготовительной ступенью для последующих манипуляций внешних сил с Россией. Исследованию горбачевской перестройки и первым шагам гайдаровских реформ посвящен труд «Погружение в бездну». Россия на исходе ХХ века . Переход к социализму – это соединение собственности и власти с народными массами. Контроль народа над властью, подчиненность власти народу – такое устройство государства, если оно еще защищено военной мощью – непобедимо. Но создать такое государство не удалось. Виноваты не только общая деградация и перерождение властной верхушки в СССР, но и еще невиданное давление на нашу страну со стороны Запада: навязанная нам непосильная для советской экономики гонка вооружений и широкое внедрение среди правящего слоя государства и советской, прежде всего творческой интеллигенции, идей так называемых общечеловеческих (западных) ценностей.

С начала 80-х гг. ХХ в. открывается новый, наиболее драматический период натиска Запада на Россию. Желание Запада «прибрать к рукам» Советскую страну, считает Фроянов, имело экономическую и военно-политическую причины. С точки зрения экономической, подчинение России западному влиянию сулило мировой промышленно-финансовой элите богатейший источник сырьевых ресурсов и дешевой рабочей силы. С точки зрения военно-политической ставилась задача устранения с мировой арены СССР, как великой державы с последующим его расчленением на части и превращением русского народа в безликую и безвольную этническую массу. Впрочем преувеличивать значение происков мировой закулисы как и внутренних недругов социалистического строя в крахе Советского государства, пор мнению Фроянова, не стоит. СССР накануне перестройки представлял собой вполне жизнеспособный организм, способный эффективно противостоять внешним и внутренним угрозам. Случившееся, не историческая предопределенность, а результат преступного умысла вполне конкретных людей, стоявших во главе государства и сознательно взявших курс на его разрушение. СССР обладал еще запасом прочности и мог бы простоять какое-то время, не начнись губительная «перестройка» искусно спущенная Западом.

Огромное значение Фроянов придает предательству Горбачевым своего государства и партии, поддержанное в решающую минуту всей правящей верхушкой нашей страны. Говоря о гибели СССР в 1991 г. необходимо иметь в виду не столько мнимые или явные системные пороки нашего экономического, общественного, политического, государственного строя, сколько спланированные действия разрушительных внутренних и внешних сил. Речь идет о так называемой «пятой колоне» («агенты влияния»), сформировавшейся в нашей стране к началу перестройки. Олицетворением ее и стал Генеральный секретарь ЦК КПСС и его команда во властных эшелонах нашей страны (Яковлев А.Н., Шеварнадзе Э.А. и др.). Горбачева поддержала и партийно-советская номенклатура, не блиставшая интеллектуальными способностями, но вышколенная по части дисциплины. Ее повели в перестройку как послушное стадо высшие руководители СССР. Затем ее поставили перед дилеммой «быть ничем» или «стать всем». И надо отдать должное идеологической «гибкости» и социальной приспособляемости части партийной номенклатуры, быстро освоившей различные банки, холдинги, акционерные общества, коммерческие предприятия и т.д.

Велика, по Фроянову, в развале СССР и роль национал-сепаратистов разных мастей, всячески поощряемых кремлевским руководством. Однако в целом, без реальной поддержки Запада и заманчивых обещаний с его стороны никакие «самостийники» никогда не решились бы выйти из Союза. В результате внешний фактор стал определяющим в распаде СССР. Западу удалось создать механизм разрушения нашей страны и запустить его с помощью им же сформированной «пятой колонны» - «агентов влияния».

Горбачевскую перестройку делит на два периода: 1) 1985-88 гг.- подготовительный этап, связанный с разрушением экономики и подрывом социальной структуры советского общества. 2) после XIX партийной конференции – политический этап. Фроянов доказывает, что замысел буржуазной перестройки СССР возник не рубеже 1980-90-х гг., а гораздо раньше. Конечно же, даже в высшем руководстве страны далеко не все понимали, что происходит, и некоторые из них даже всерьез могли думать, что обновляют социализм. Однако «посвященные во главе с Горбачевым» уже с первых шагов перестройки целиком, по мнению Фроянова, отдавали себе отчет в том, что ее осуществление уже на начальном этапе означает развал и ползучую, едва заметную капитализацию страны. По мере того как разрушалась прежняя политическая система «смелел» в критике социализма Горбачев, постепенно сбрасывая с себя «идейный камуфляж». Главный «стратегический план» Горбачева состоял в изменении общественно-политического строя в СССР.

Антиалкогольная кампания Горбачева нанесла огромный вред обществу и государству, была задумана в целях подпитки теневого бизнеса и вообще криминальных элементов в стране. Тбилисские, Бакинские, и вильнюсские события, которые как и ожидалось теми, кто их спровоцировал окончательно дискредитировали КПСС и связанные с ней властные органы в союзных республиках. Политический же престиж демократической оппозиции, напротив резко возрос. Эти события оттолкнули население национальных республик от Москвы, дали новый импульс сепаратизму, приблизили развал СССР.

Подорвав экономику страны под видом хозяйственных реформ, обессилив КПСС, широко распахнув двери индивидуализму, ослабив государственную власть и сдав важнейшие позиции СССР на международной арене, Горбачев тем самым в 1990 г. подвел страну к последней черте, «после которой начался обвал падение в бездну».

Он показывает ошибочность распространенных представлений о событиях августа 1991 г. как о неком заговоре или путче консервативных сил внутри КПСС с целью поворота страны к прошлому. Так называемый «путч», в первую очередь, был нужен самим демократам как хороший повод для осуществления своих планов по разрушению СССР и капиталистической реставрации. События августа 1991 г. бесспорно спровоцированные, были использованы Горбачевым как удобный момент для ликвидации КПСС, развала КГБ, роспуска Съезда народных депутатов ССС и т.д. – это означало переход развала СССР в конечную стадию, завершившуюся в декабре 1991г. Антиконституционный переворот сентября-декабря 1991 г. выполнил цель развала СССР и замены общественного строя.

Члены ГКЧП, выступившие против подписания горбачевского союзного договора, в защиту Конституции СССР и против антигосударственного переворота. Они оказались пешками в грандиозной провокационной игре, тщательно подготовленной и проведенной закулисными силами во главе с США. В роли главного провокатора, подтолкнувшего путчистов к объявлению чрезвычайного положения, выступил сам Горбачев. Движимые благими намерениями они своей неудачей сняли последние преграды на пути развала СССР.

Итоги референдума 17 марта 1991 г. показали, что советский народ однозначно высказался за то, чтобы жить в СССР. Однако Горбачев пренебрег волей своего народа. Не менее категоричен Фроянов и в отношении «фигурантов Беловежского сговора 8 декабря 1991 г., который характеризуется им как «тягчайшее государственное преступление».

После развала СССР разграбление страны приняло уже открытый и беззастенчивый характер. Этому способствовало правительство Ельцина-Гайдара, осуществившее либерализацию цен. В целом же реформа Гайдара дала, по мнению Фроянова, три главных результата, ожидаемых ее разработчиками: обвальную девальвацию рубля, ликвидацию сбережений населения, ускорение разрушительных процессов в сфере экономики. Эти реформы проводились в соответствии с настоятельными рекомендациями западных политиков, финансистов.

Ученый считает, что «холодная война» не закончена т.к. со стороны Запада велась и ведется не против СССР и коммунистического режима, а против России и русского народа. Вопреки распространенному мнению перед нами не конфликт коммунистической и буржуазно-демократической идеологией, не борьба двух систем, а конфликт цивилизаций. Страна в настоящее время, утверждает Фроянов, находится на пути к своей верной гибели.

Главная » Тормоза » Предисловие. Игорь яковлевич фроянов Пособие для абитуриентов